(отклик на публикацию в сетевом издании "Акратея")
сгенерировано AI
Беспечная жертва, оказавшись в потенциально опасной среде, вдыхает извне внутрь себя чуждую ее природе РНК-молекулу, «вирус-государство», и он начинает внутри ее сознания свою разрушительную работу. Первым делом лишает оное обоняния, нюха – способности интуитивно «по запаху» находить дорожки к свободе. Затем аксиоматизирует «самоочевидные» и жестко охраняемые «здравым смыслом» границы себя, эго, псевдосубъектность. Простой и лишенный любых интерпретаций процесс «себя» как глагола подменяется процессом-существительным, объектом болезненно-замысловатого исследования – судебного преследования.
Всякие связи с Бесконечностью – и свободой как ее атрибутом – окончательно отсекаются, осознание «себя как вольной стихии» подавляется полностью, даже его интуитивные проблески – зараженный замыкается в обособленности и заболевание принимает острую форму: выделяемые вирусом токсины поражают сознание клаустрофобией, заставляя его спазматически галлюцинировать, отождествляя «себя» с тяжелыми симптомами государственных манифестаций: я – подсудимый, я – судья, я – сама тюрьма и пр.. Со всех сторон стены Замка. И вот уже «я» осознается как насекомое с нулевой вариативностью поведения – только инстинкт. И никаких уже больше выпиливаний лобзиком! Вирус победил и заставляет больного (продолжим аналогии с ковидом) «чихать» зараженными текстами, затягивая читателей в галлюцинацию, где вирус желает поражать другие еще не инфицированные индивидуальные сознания.
Но тут Кафка посылает сигнал – через текст, пронизанный болью, посылает сигнал о наличии этой самой боли – посылает предупреждение, реализует свою эмпатию по отношению к себе подобным, нетленную данность, несвойственную насекомым, но присущую высшим приматам, которую никакие вирусы не в состоянии до конца уничтожить. Сознание читателя, уже утратившее иммунитет, уже поверившее в реальность кошмара, приготовилось к печальному финалу, к жестокой аннигиляции маленького «себя». И близость такого финала очевидна. Самоотверженно предупреждая собственной болью, Кафка, тем не менее, не способен прервать галлюцинацию, вывести на Простор из лабиринтов Замка.
Это может сделать только старый, толстый, бородатый доктор в белом халате, который портит весь пафос пошлой фразой: «Граждане, посещая государственные учреждения, не забывайте надеть марлевую повязку!»
